Постановка оперы  Н.А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» – для любого оперного театра не только заявка на зрелость, но и серьёзный риск. Композитор  сознавал сложности постановки своего любимого детища, предвидел  ожидающую его непростую сценическую судьбу.  «Китеж»  – не «костюмный спектакль»  со страстями love story, не волшебная сказка. В нём нет сладкозвучия бельканто,  эффектных балетных сцен. Что же есть?  Есть прекрасная музыка и сюжет,  соединивший легенду о Граде небесном  со   сказаниями периода ига Золотой орды. Построенный по законам мифа, сюжет ставит вечные  вопросы:  человеческая жизнь это ценность, не подразумевающая цены или имеющее цену средство для достижения цели? Может ли смерть быть условием бессмертия духа? Эти вопросы, стоявшие перед русскими людьми «эпохи перемен» 1904 года, сегодня стали, пожалуй, ещё острее и актуальнее.       

        Свои ответы на эти вопросы дали постановки ГАБТа, Мариинки, Нидерландской королевской оперы, известные любителям оперного жанра. Постановка  ижевского театра, существенно от них отличная, предлагает свой ответ.  Она меняет представления о возможностях регионального оперного театра и имеет шанс поколебать мнение, определяющее оперу жанром, который преимущественно принято слушать. «Китеж» ТОиБ УР интересно смотреть, потому что в нём визуализируются заложенные в музыке  неочевидные смыслы,  оказавшиеся актуальными в наше непростое для страны и мира время.    

        Постановка «Китежа» – духовного завещания Римского-Корсакова – давняя мечта засл. деятеля искусств УР Н.Маркелова, к осуществлению которой он привлёк сценографа С.Новикова /Санкт-Петербург/, дирижёра засл. деятеля искусств УР Н.Роготнева, хормейстера  засл. деятеля искусств УР Л.Елисееву.  

       Что же в итоге увидел зритель? Кто что смог и захотел. Плотное смысловое поле спектакля вобрало в себя аспекты мифологические, исторические, религиозно-философские.  В нём, как в древней рукописи, палимпсесте,  один текст написан  поверх другого, а выбор приоритетного оставлен зрителю.  

       Кого-то увлечёт, заворожит дух соборности – единения христиан в любви и вере, наполнивший русский миф и литературу конца XIX века. Сценограф С.Новиков перенёс зрителя в особое время-пространство, соединив стилистику фэнтези с эстетикой  художников объединения «Мир искусства». Суперзанавес – блестящая работа художественного цеха – картина мира, где Бог и человек едины, а их отношения всеохватны.  В этом спектакле технические  службы театра решают задачи не только технические. Виртуозная работа со светом во 2 д. приводит к пониманию того, что вспыхивающая золотом  синева  Большого Китежа – вовсе не реальный город. Это созданный композитором «зримо-незримый  образ высшего мира»,  микрокосмос человеческого сознания, в котором живёт образ идеальной родины, воинского, человеческого братства. Только в России за этот идеал люди отдавали единственные  реальные  жизни в Гражданскую, Финскую, Русско-японскую, Великую Отечественную войны,  в Афганистане, Чечне, Сирии.  «Китеж» Н. Маркелова – миф в их честь.  Символическая визуализация  антракта «Сеча при Керженце», сцены битвы китежан с Ордой – апокалипсический образ технократический силы, созданный людьми для убийства людей, сынов и дочерей Божьих, которые  совсем не случайно представлены детьми, разве это тоже не о нашем времени? 

       Сияющий Град небесный с вещими птицами Сирином  и Алконостом, «залетевшими» из литургической оперы и транслирующими эмоции и чувства мира горнего – тоже  пространство не реальное, а ментальное,  в котором, вероятно, только и бывает вечная жизнь – благодарная  память  потомков, создающих мифы о своих предках-героях. Этот пласт смысла спектакля, объединивший  древние сказания и актуальное для молодых фэнтези, может быть   одинаково доступен и интересен зрителям всех возрастов. 

        Кого-то может заинтересовать сложная символика и интертекстуальность спектакля. Миф – форма открытая, проходящая сквозь времена. Каждое поколение понимает и интерпретирует миф со своих позиций. Спектакль ТОиБ УР открыт и доступен зрительским трактовкам как миф.  Авторский текст в нём – основа контекстного послания постановщика зрителям. В этом послании история и современность  тесно связаны. Поэтому образы главных героев князя Юрия, Гришки Кутерьмы,  княжича Всеволода – тоже режиссёрский палимпсест. Портретный грим отсылает зрителей  к фигурам Александра III, Григория Распутина, Николая II, венчаемого Февронией-Россией  терновым венком.  Феврония вовсе не  традиционная  лирическая  героиня,  она «всечеловек» /Достоевский/,  готовый без страха «смертью смерть попрать».   В постановке  ТОиБ УР она – голос Бога в человеке,  его София-совесть.  Софийность как восхождение к правде была популярна  в русской религиозной философии конца XIX века. Римский-Корсаков хорошо знал работы Вл.Соловьева, Н.Бердяева, разделял их взгляды и даже соглашался на действительное членство в философском обществе. В  опере восхождение к правде  визуализировано  покатым планшетом сцены, Голгофой, на которую герои восходят вместе. 

         Антагонист Февронии Гришка Кутерьма, он же Распутин, Отрепьев, Гапон – деструктивная фигура, терзаемая гордыней и вызывающая ассоциации с пластом мифов об Антихристе, отражённом в творчестве Достоевского, Вл.Соловьёва, Д.Мережковского, Д.Андреева. Миф об Антихристе в России  всегда актуализировался в периоды смут, войн, потрясений. Это тоже  процесс открытый. Он протекает на наших глазах... Каждое время наполняет этот миф своим содержанием, эксплицируя его на  реальных исторических лиц – императоров, царей, государственных деятелей. 

       Кем являются  четыре юные девушки в белом и маленький мальчик, сопровождающие вход Февронии и Княжича в Град небесный  – убиенными великими княжнами с  наследником или  ангелами – зритель решит сам. Художественный текст  тем и отличается от текста исторического, что даёт безграничную перспективу  смыслов, ассоциаций, переживаний.  

         Кого-то удивят исполнители.  Безусловное уважение вызывает работа оркестра и хора. Без надлежащего качества их работы опера, особенно русская, перестаёт быть оперой. Оркестр уверенно справился с одной из самых сложных в русской оперной музыке партитур. Воспроизведя её не просто корректно, но масштабно и   ярко, он доказал, что в искусстве понятие «провинция» вовсе не  географическое. Хор, как всегда в русской опере несущий на себе большую смысловую нагрузку, поёт не только достойно. Его персонифицированные образы создали наш совокупный портрет как народа: бедного, но щедрого; унижаемого, но гордого; разобщённого в частной жизни, но монолитно единого в защите отечества и, оттого, непобедимого. Не в этом ли парадоксе загадка русской души, не доступная пониманию с позиций евро-американской прагматики?

        От солистов кроме качественного вокала «Китеж» требует незаурядного драматического мастерства.  Открытия премьеры – солистка Государственного музыкального театра им. И.Якушева, засл. арт. Республики Мордовия Наталья Макарова в партии Февронии и засл. арт. УР Алексей Городилов в партии Гришки. Сценическая жизнь его образа – процесс гибели человека частичного. Его разрываемая бесами душа может жить только рядом с целостностью души Февронии. Без её жалости, сострадания он обречён на гибель. Протягивая к ней руку в последнем порыве,  он запоздало понял, что ценность своей единственной жизни он, как Иуда, свёл к цене за предательство.  С этим не живут… 

       И здесь встаёт самый острый вопрос постановки оперы – вопрос финала и купюр. Как известно, Римский-Корсаков был принципиальным противником купюр, что существенно мешало продвижению его сочинений в Европе. Но за 124 года, прошедших со времени написания оперы, мир изменился. Кардинально изменился хронотоп жизни как связь пространственно-временных координат, характеризующих эпоху. Субъективное ощущение времени в XXI веке далеко от ощущения времени века XIX. Следовательно, время-пространство одной оперы, поставленной в разные эпохи, не может быть одинаковым и даже похожим. Это – объяснение оправданности купюр, почти  научное. /Интересующимся стоит обратиться к работам М.Бахтина/ Ну, а что купировать – время в лице постановщика решает само. Сегодня письмо Гришке от почивших, но всепрощающих  Февронии, Княжича может восприниматься и как проявление «стокгольмского синдрома». 

        Финал оперы в ТОиБ Ижевска выведен из музыки. Это гимн, воспевающий и славящий   самоотверженность, патриотизм, честь и Веру, Надежду, Любовь и мать их Софию-мудрость – всё то, в чём наше общество остро нуждается.  

        Спектакль ТОиБ выходит за рамки ритуала посещения оперы типа «Буфет был восхитительный… Ну, просто упоительный…». Он обращён к интеллекту, эмоциям и фантазии  зрителя. Вписавшись в прагматику современности и парадигму постмодерна,  постановщик заявил себя человеком, предпочитающим диалог культур войнам исторической памяти.   Как человек Культуры он не принимает концепцию «смерти автора» М.Фуко. Автора и право зрителя на общение с ним он чтит. Вступив в диалог с автором и его эпохой, он стремится открыть зрителям неслучайные связи времён, идей, характеров. «Перечитав» в своей  постановке  шедевр  Римского-Корсакова, Н.Маркелов актуализировал его, не пересекая хрупкую грань, отделяющую Культуру от  масскульта.  В итоге театр приобрёл спектакль, который, при грамотном арт-менеджменте, может заинтересовать зрителей молодых  и зрелых, интеллектуалов и любителей эффектных зрелищ. В нём каждый сможет найти нечто важное для себя, но это нечто у всех окажется разным.